Двух ласковых, чистоплотных и веривших людям животных — беременную Манечку и ее сынка, рыжего увальня Муську, утопил в маминой ванной 55-летний Дмитрий Сорокин.
“Лянгасовскому живодеру” — так теперь называют в поселке Дмитрия Львовича, видимо, было наплевать на завещание мамы, написанное накануне смерти, в котором она просила не обижать любимых ею питомцев.
— Все свою жизнь Надежда Григорьевна проработала в лянгасовской поликлинике. Прекрасный, добрейший человек, которого все любили. В преклонном возрасте она тяжело заболела и как врач понимала, что дни ее сочтены. 10 апреля она тихо ушла, — вспоминает умершую подругу соседка и коллега Марина Карачева.
Женщин сдружила не только работа, но и любовь к братьям меньшим: обе не чурались покормить голодную собаку, подобрать и вылечить кошку, пристроить в добрые руки котят, а еще, конечно, очаровательные Манечка и Муська, жившие у Надежды Григорьевны.
— Муська такой толстый был, важный, а Манечка — ласковая. Заскочу к соседке в гости: когда она болела, каждый день приходила уколы делать, — а кошечка на руку мне ляжет, как ребенок, и лапкой по груди царапает. Мы с Надеждой Григорьевной договорились, что после ее смерти, пока добрых хозяев кошкам не найду, буду их кормить, ухаживать, на улицу выпускать. Хотя чаще гулять они сами ходили — в окно, квартира хозяйки на первом этаже. И обратно через окно возвращались: Манечка легко запрыгивала, а Муська толстопопый ждал, чтобы кто-нибудь на подоконник подсадил.
После смерти хозяйки кошки жили в квартире вместе с переехавшим туда ее сыном — Дмитрием Львовичем. Хлопот осиротевшие кошки особых не доставляли: утром соседка забегала, чтобы покормить, оставляла Дмитрию записку. Вечером еще раз. Пока однажды, 27 апреля, собираясь на работу около семи утра, не услышала стук в дверь. Дмитрий, впавший в запой после похорон, сказал, что ходить к нему больше не надо: “Убрал я их, застрелил из винтовки, чтобы не кормить. Трупы выбросил в контейнер”, — сказал он.
— Доработала едва, — вспоминает Марина Васильевна, — потом ходила под дождем, выла. Едва пришла домой, как сосед снова в дверь ломится, орет, что меня тоже застрелит… Понимаю, что третью неделю пьет, но все равно страшно. Дважды вызывала полицию, искали у него оружие. Я им про кошек рассказала, заявление написала. Дмитрия опросили, он рассказал, что Манечку и Муську не пристрелил, а утопил…
Ответа на свое заявление Марина Васильевна не получила. Но участковый Константин Морилов, отвечая на вопрос газеты о дальнейшей судьбе Сорокина, сообщил, что в возбуждении уголовного дела по статье за “жестокое обращение с животными” отказано:
— Это решение не мной принято. Дознаватели решили, что кошки — его имущество, чего хочет — то с ними и делает. Не при людях же убивал, дети не видели…
Хотя Муську видели, точнее, нашли, правда, уже мертвым. Как-то Марину Васильевну будто изнутри толкнуло, будто подруга попросила найти трупы любимцев и похоронить похорошему:
— Ходили по помойкам вместе с волонтерами, искали в контейнерах. Понимали, что вряд ли отыщем. Да и страшно, и дождь все время. А потом, как мистика, нашли в лесочке котика, завернутого в пакет. Похоронили, как Надежда Григорьевна просила. А Манечку так и не отыскали…
Давайте, будем добрее к братьям нашим меньшим.
